ПОВЕРЖЕННЫЙ ПЕКИН

Ровно 120 лет назад русская армия взяла штурмом китайскую столицу

"

Боксёрский мятеж в Китае относится к числу незнаменитых войн. И в царское, и в советское время участие России в его подавлении не афишировалось по политическим причинам. Однако факт остаётся фактом: в ночь на 1 (14) августа 1900 года русская армия первой с боем вошла в Пекин.

Первопричиной восстания следует назвать политику Запада, с середины XIX века развязавшего в Китае «опиумные войны». Китайские порты превращались в европейские колонии, торговая политика Англии и Франции походила на откровенный грабёж. Перестав быть хозяевами на своей земле, китайцы восстали. В 1898 году на северо-востоке страны появились отряды повстанцев, прозванных «боксёрами», так как символом борьбы против засилья иностранцев стал сжатый кулак. Исторически точнее термин «Ихэтуаньское восстание» — от «и хэ туань», что значит «дружина правды и согласия».

Весной 1900 года в ответ на беспредел ихэтуаньцев — убийства иностранцев и китайцев-христиан, погромы, осаду дипломатических миссий — в Китай вошёл международный военный контингент. Альянс выглядел по нынешним меркам странно: Италия, США, Франция, Австро-Венгрия, Япония, Германия, Россия и Англия. Причём французы привезли аннамитов — вьетнамцев, а британцы — сипаев из Индии.

Хроники незнаменитой войны

Ценное свидетельство о Боксёрском восстании — записки «У стен недвижного Китая» военкора, востоковеда Дмитрия Янчевецкого (брата писателя Василия Яна). Поддерживая политику России, Янчевецкий в то же время сочувствовал китайцам: «На самых мирных землепашцев и торговцев, двести лет ни на кого не нападавших и ненавидевших войну, ополчились племена Азии, Европы и Америки». Повстанцев он называет «ослеплёнными патриотами, ведущими свою родину к погибели».

Европа и Америка хотели поставить Китай на место и усилить своё влияние в регионе. Япония, модернизировав армию и промышленность, заявила о своих континентальных интересах. Россия, начавшая проект «Желтороссия», тоже наращивала присутствие в Маньчжурии (закладка КВЖД и Харбина, аренда Порт-Артура, строительство Дальнего), чем и объясняется её участие в международной полицейской операции против Китая.

Китайские власти сначала вели себя двусмысленно: на словах осуждая бесчинства ихэтуаней, на деле потворствовали им, а потом и официально стали на сторону боксёров. Северо-восток Китая стал театром военных действий. Рота охранной стражи поручика Апостолова защищала осаждённый ихэтуанями Харбин — центр строившейся КВЖД. Благовещенск обстреливали из городка Сахаляна (Хэйхэ) — через Амур.

«Бомбардировка продолжалась с перерывами три недели и нанесла ничтожные повреждения Благовещенску, так как китайцы стреляли из старых ружей и пушек. Жителей Благовещенска, раненых и убитых… насчитывается не более 10 человек. Но китайцам эта бомбардировка стоила дорого, так как окрестные китайские селения и город Сахалин (так у автора — прим. DV) были сожжены в наказание, а китайцы, жившие в Благовещенске и соседних деревнях, изгнаны и переправлены через Амур. Во время этой переправы довольно много китайцев потонуло», — пишет Янчевецкий.

В боевых действиях у Сахаляна принял участие будущий учёный и писатель Владимир Арсеньев, который ехал к новому месту службы во Владивосток и по чрезвычайным обстоятельствам был прикомандирован к отряду генерала Константина Грибского. Впрочем, ни в царское, ни тем более в советское время Арсеньев не афишировал своё участие в подавлении Боксёрского мятежа и серебряную медаль «За поход в Китай» не носил.

4 (17) июня союзники овладели фортами Дагу в устье реки Хайхэ. Во взятии морских ворот Китая отличилась канонерская лодка «Кореец», через четыре года прославленная участием в последнем бое крейсера «Варяг». Первой форты заняла рота поручика Сильвестра Станкевича (впоследствии — генерал, участник Белого движения), но подоспевшие англичане первыми водрузили свой флаг. У русских флага под рукой не оказалось, и Станкевичу пришлось прибить к флагштоку погон. Взятие фортов Дагу открыло путь на Тяньцзинь и Пекин.

Ни о каких джентльменских правилах речи не шло. Янчевецкий: «Китайцы истязали и убивали взятых в плен иностранцев из мести и ненависти, а также потому, что считали их за варваров… Союзники убивали всех пленных китайских солдат и боксёров, во-первых — потому что не знали, куда девать их… во-вторых — потому что не хотели обременять ими обоз… в-третьих — потому что считали китайцев за варваров и полуживотных… Хотя европейские народы и любят кичиться своим просвещением и христианством… они ничем не доказали своей особенной просвещённости и цивилизации… их образ действий ничем не отличался от образа действий их врагов — китайцев».

Взяв Тяньцзинь, союзники подчистую разграбили город. Янчевецкий: «В китайцах не уважали никаких человеческих прав… Их считали за какую-то жалкую тварь, которую можно и даже должно безнаказанно преследовать, насиловать и даже можно убивать… Если хозяева не хотели показывать, где у них хранится добро, то им грозили ружьями и позорили их жён и дочерей. К сожалению, грабили и бесчинствовали представители всех наций».

Великобритания выступала за штурм Пекина, Россия — за переговоры. Когда победила «партия войны», Россия, не посчитав возможным уклоняться от исполнения союзнических обязательств, приняла в штурме решающее участие. Походом альянса на Пекин фактически руководил генерал-лейтенант Николай Линевич — герой Кавказской и Русско-турецкой войн; его начальником штаба был генерал-майор Николай Василевский. Было решено, что впереди пойдут японцы, поскольку у них — лучшие карты, за ними — русские, дальше — англичане и американцы.

Вместе с тем Линевич оставил за собой право повести русский отряд в авангарде всех войск тогда, когда он сочтёт это нужным. Всего на Пекин двинулось 13,5 тысячи человек: 6500 японцев, 4500 русских (Линевич и Василевский ехали «верхами» впереди отряда, который вёл генерал Анатолий Стессель), 1500 «англо-индийцев», 1000 американцев.

Как казаки Пекин брали

В ночь на 1 августа к воротам Пекина выдвинулся передовой отряд генерала Василевского. Часовых — около 60 человек — бесшумно уничтожили штыками, после чего выкатили орудия и открыли огонь по воротам. Вскоре над Пекином взвился русский флаг. В семь утра подошли основные силы Линевича, в девять — японцы, в 11 — американцы.

Пока эти три отряда вели бой на востоке Пекина, куда были стянуты основные силы защитников, англичане вошли в город с юга без боя и спокойно добрались до Британской миссии. «Мы узнали, что первыми освободителями посольств были англичане, так как они первые явились в посольства. На все наши доводы и объяснения дипломаты отвечали сомнительной улыбкой…» — пишет Янчевецкий, доказывая, что Пекин взяли в первую очередь русские, во вторую — японцы.

В ходе штурма русские потеряли 28 человек убитыми (включая полковника Антюкова) и 106 ранеными (включая генерала Василевского, которому пуля пробила грудь навылет), японцы — соответственно 30 и 120. У американцев было 20 раненых, британцы потерь не имели совсем.

В Российской миссии генерал Линевич нашёл 46 человек, с честью выдержавших двухмесячную осаду, включая посланника Михаила Гирса, первого драгомана (переводчика), выдающегося синолога Павла Попова, доктора Владимира Корсакова, главу Русско-Китайского банка, дипломата и предпринимателя Дмитрия Покотилова, архимандрита Иннокентия (в миру — Иван Фигуровский, видный востоковед — прим. DV) и т.д.

Пекин был безжалостно разграблен. Янчевецкий, очевидец падения китайской столицы, свидетельствует: «Несмотря на все усилия отдельных командиров, благодаря разноплеменному составу войск, вкоренившемуся презрению к китайцам и отсутствию единой власти… не было никакой возможности прекратить грабёж столицы и насилия над жителями. Не были пощажены ни дома жителей, ни дворцы, ни древние кумирни… Грабили и вымогали всякое добро. Зато много таких солдат, попавших в руки мстительным китайцам, не вернулось обратно и пропало без вести».

Ряд китайских чиновников и военных покончили с собой, предпочтя смерть позору. Многие травились и топились вместе с семьями. Через две недели генерал Линевич принял в Пекине парад союзных войск. Согласно международному соглашению на Китай наложили штрафные санкции. Укрепления на пути к Пекину подлежали сносу, Китай обязывался казнить лидеров повстанцев и т.д. Поднебесная империя в ещё большей степени, чем раньше, утрачивала суверенитет.

Записки Янчевецкого интересны не только наблюдениями очевидца, но и оценками, актуальными и сегодня. Так, Россию он называет «единственным государством, которое может стать действительным и вековым другом китайцев». «Русские гранаты первые громили ворота Северной столицы. Будем надеяться, что эти гранаты были и последние», — пишет он. К союзникам-англичанам Янчевецкий, напротив, относится холодно. Дело тут не в личных симпатиях, а в геополитической традиции, согласно которой участие России в усмирении боксёров и пограничный конфликт КНР и СССР на острове Даманском в 1969 году — скорее исключения из общего правила.

«Между союзниками было наверное меньше согласия, искренности и доверия друг к другу, чем между боксёрами и китайским правительством. Почин таким отношениям положили инициаторы многих международных недоразумений — англичане», — говорит Янчевецкий. Русским командирам фактически пришлось бороться не столько с мятежниками, сколько с союзниками. Как ни странно, лучшими товарищами русских в кампании 1900 года стали японцы: «Главными действующими силами, которые вынесли на себе всю тяжесть международной экспедиции… — были русские и японцы… Пекин был взят кровью и потом двух верных союзников — русских и японцев, с которыми мы впервые, под огнём и ядрами, испытали братство по оружию».

Уже в 1904 году вспыхнет Русско-японская война. Публицист, востоковед Борис Тагеев считал причиной трагического для России итога войны 1904–1905 годов именно головокружение от успеха в Китае. На новой войне военачальники, легко усмирившие плохо организованных ихэтуаней, проявили себя слабо, если не предательски — тот же Стессель, осуждённый за сдачу Порт-Артура. А ведь Янчевецкий предупреждал: «Организация военного дела у японцев превосходна»…

Работа над ошибками растянулась на полвека. В 1945 году руководить освобождением Маньчжурии от японцев будет другой Василевский — Александр, сталинский маршал. К СССР отойдут Курилы, вернётся Южный Сахалин, потерянный в 1905-м…


Освобождая Китай, Кремль параллельно поддерживал борьбу коммунистов Мао Цзэдуна против гоминьдановцев Чан Кайши. В 1949 году Мао победил, на карте мира появилась Китайская Народная Республика. Наконец став — при помощи СССР — независимым, Китай сделал вывод: чтобы не смяли, как в 1900-м, стране надо стать единой и сильной.