всем, кого это может заинтересовать, 1917 Петроград

В Великобритании вышла новая книга историка и специалиста по викторианской Англии и революционной России Хелен Раппапорт «Застигнутые революцией. Петроград, 1917 год» (Caught in the Revolution. Petrograd, 1917). Она рассказывает о наиболее драматичных для России событиях глазами иностранцев, живших в Петрограде в период между двумя революциями — Февральской и Октябрьской.

В основе книги — большое количество никогда не публиковавшихся мемуаров, писем и дневников иностранных граждан (дипломатов, врачей, банкиров, предпринимателей, журналистов и многих других), воссоздающих картину не только крушения монархии, но и повседневной жизни тогдашнего Петрограда.

Петроград в работе Хелен Раппапорт предстает как абсолютно космополитичный город, в котором легко можно было услышать французскую, английскую, а до августа 1914 г. — и немецкую речь. Вывески на Невском проспекте “English spoken” и “Ici on parle Francais” были обыденным делом. Английский язык благодаря своему «элитарному» статусу к этому моменту прочно закрепился среди высших кругов двора и императорской фамилии. Французский же был широко распространен в среде российской аристократии, офицерства и бюрократии.

Образ жизни обеспеченных петроградцев за годы войны изменился не сильно. По-прежнему, самым дорогим удовольствием каждый вечер был билет в Мариинский театр, в который стремились попасть как русские, так и иностранцы. Представители обеспеченных классов были желанными гостями фешенебельных ресторанов, магазинов и гостиниц, которые предлагали своим клиентам тот же уровень сервиса, что и до войны. Однако даже они замечали грозные признаки надвигающихся перемен, которые проявлялись в глухом недовольстве рядовых жителей столицы дороговизной, отсутствием продуктов и элементарных бытовых удобств.

Особый интерес представляет описание жизни английской колонии и посла Джорджа Бьюкенена. Раппапорт отмечает консерватизм англичан, их стремление даже вдали от дома во всем следовать установленным на родине обычаям. Британская колония по своей численности (более 2 тысяч человек) явно доминировала среди других иностранных сообществ Петрограда.

При этом жизненный уровень британцев был необычайно высоким. По словам одного из очевидцев, «любой англичанин в царской России был автоматически милордом, и к нему относились соответствующим образом». Британские экспаты «жили подобно феодальным лордам с аристократическими привычками, с собственным экипажем, абонементом на балет, с Новым Английским клубом на Морской, теннисным клубом, гольф-клубом и толпами слуг».

Центрами их общественной жизни считались Новый Английский клуб на Большой Морской и посольство Великобритании, расположенное в частном особняке графа Салтыкова на Дворцовой набережной. По словам современника, оно больше напоминало «типичную лондонскую квартиру». В феврале 1917 г. здание оказалось в самом центре революционных событий благодаря близости к Марсову полю и Зимнему дворцу. Джордж Бьюкенен мог лично наблюдать за разворачивающейся на улицах Петрограда драмой, что нашло отражение в его воспоминаниях.

Иностранные наблюдатели достаточно быстро разочаровались в успехах тех демократических начинаний, с которыми обычно связывают период между февралем и октябрем 1917 г. Ддипломатическое сообщество Петрограда «с большим беспокойством» наблюдало за разворачивающимся конфликтом между Думой и Петросоветом. Корреспондент газеты The Times Роберт Вилтон уже в марте называл «бесполезными» попытки думских политиков установить «какую-либо форму демократического правительства».

По свидетельству британского журналиста Артура Рэнсома, прибывшего в Петроград в качестве корреспондента газеты The Daily News (а по совместительству — агента МИ5), новая демократическая власть в стране к концу лета 1917 г. была обречена. Покидая Петроград в сентябре, он был убежден, что большевики уже начали подготовку к вооруженному перевороту. Позднее Рэнсом вернулся в советскую Россию и принял участие в публикации секретных документов царского и Временного правительств.

Авторы большинства свидетельств, собранных Раппапорт, не скрывают своей усталости от того «красного бедлама», который они встретили в российской столице. Многие вещи — такие, как болезни, голод, стрельба на улицах и отсутствие элементарных бытовых удобств — были недоступны для их понимания.

По словам дочери британского консула Эллы Вудхауз, «мы были вынуждены нанять служанку, единственная обязанность которой, заключалась в стоянии в очередях за молоком, хлебом и за всем тем, что нам было необходимо». А темнокожий шофер американского посла Дэвида Фрэнсиса Фил Джордан в ноябре 1917 г. заметил: «Мы все сидим на бомбе в ожидании, пока кто-нибудь не поднесет к ней спичку. Нашему послу очень повезет, если он сможет вытащить нас отсюда живыми».

Не удивительно, что отношение иностранцев к революционным событиям в России было в основном отрицательным. Многие из них не скрывали своей радости от скорого возвращения на родину — первые поезда с представителями дипкорпуса покинули российскую столицу уже в ноябре 1917 г.

Сохранение имен этих невольных свидетелей революции, которых Хелен Раппапорт называет «забытыми голосами Петрограда», следует отнести к несомненным достоинствам книги. Нет в книге и какого-то особого «русского взгляда». Однако, как заметил корреспондент Le Temps Людовик Нодо, «вы не узнаете Россию достаточно хорошо и не сможете ничего объяснить в ней до тех пор, пока сами не станете наполовину русским».